Народ, или Когда-то мы были дельфинами. - Страница 26

Лицо у девочки было очень решительное, и Мау заметил, что у неё под мышкой свободной руки зажата какая-то другая штука, похожая на кусок дерева.

— Доброе утро, — произнесла она.

— Дафна, — отозвался Мау.

Это было единственное слово, в котором он не сомневался.

Она со значением посмотрела на камень, на котором сидел Мау, и едва заметно кашлянула. Потом её лицо стало ярко-розовым.

— Извините, пожалуйста, — сказала она. — Это у меня плохие манеры, правда? Послушайте, нам надо научиться разговаривать между собой, и у меня появилась идея, потому что вы всё время смотрите на птиц…

Кусок дерева оказался вовсе не куском и совсем не деревянным. Дафна потянула за края, и он распался. Внутри было что-то вроде листов бумажной лианы, но не скрученных жгутом, а плоских, расправленных. На листах были значки. Мау не мог их прочитать, но Дафна провела по листу пальцем и громко произнесла:

Птицы Великого Южного Пелагического океана

Полковник Х.-Дж. Хукворм, Ч. К. А., Ч. К. С.

С шестнадцатью цветными, раскрашенными

от руки иллюстрациями работы автора.

И перевернула страницу…

Мау ахнул. Её слова звучали для него тарабарщиной, но говорить картинками он умел. Это птица-де-душка! Прямо вот тут, на бумаге! Совсем как настоящая! Замечательные яркие краски! Никто на острове не умел делать таких красок, и на обмен таких не привозили. Казалось, птица-дедушка вдруг возникла из ниоткуда!

— Как это делается? — спросил он.

Дафна постучала по птице пальцем.

— Птица-панталоны! — произнесла она. Выжидательно взглянула на Мау, показала себе на рот и сделала движение большим и указательным пальцами, как будто кого-то кусала.

— «Что бы это значило? — подумал Мау. — «Я собираюсь съесть крокодила»?»

— Пти-и-ца-а-а-па-ан-та-а-а-ло-о-ны-ы, — произнесла Дафна очень медленно.

«Она думает, что я маленький ребёнок, — решил Мау. — Так разговаривают с младенцами, когда хотят, чтобы они по-ня-ли. Она хочет, чтобы я это сказал!»

— П-п-пти-и-и-и-ца-а-а-па-а-а-ан-та-а-а-ло-о-о-н, — произнёс он.

Она улыбнулась, словно он выполнил какой-то сложный фокус, и показала на ноги птицы, усаженные густыми пёрышками.

— Панталоны, — сказала она, а затем показала на свои брюки в оборочках, которые виднелись из-под рваной юбки. — Панталоны!

«Ясно, — подумал Мау. — «Птица-панталоны» означает «птица-дедушка». Эти ноги в оборочках очень похожи на ноги птиц-дедушек. Но она ошиблась с названием птицы!»

Он снова показал на картинку и сказал так, как разговаривают с младенцами:

— Пти-и-и-ца-а-а-де-е-ду-у-у-шка-а!

— «Дедушка»?

Мау кивнул.

— Дедушка? — Она явно не понимала.

Ага. Надо ей показать. Ну что ж, каменную дверь он, конечно, не собирается открывать, ради неё или кого бы то ни было, но…

Он устроил целое представление. Поглаживал несуществующую длинную бороду, ковылял, опираясь на невидимую палку, гневно бормотал, грозя пальцем в пространство, и наконец — этой частью представления он гордился больше всего — сделал вид, что жуёт кусок жёсткой свинины невидимыми отсутствующими зубами. Он видел, как едят старики, и постарался, чтобы его рот был похож на двух крыс, пытающихся сбежать из мешка.

— Старик? — завопила Дафна. — Да-да! Замечательно! Птица-старик! Да, я поняла! Они всегда чем-то недовольны!

После этого с помощью песка, прутиков и камушков, а также актёрского таланта дело очень быстро пошло на лад. Кое-что далось легко (каноэ, солнце, вода). С числами тоже всё оказалось просто, после некоторой заминки (один камушек — не только «камушек», но ещё и «один»). Они трудились изо всех сил. Птица, большая птица, маленькая птица, птица летит… Гнездо! Яйцо!

Огонь, готовить, есть, хорошо, плохо (чтобы показать «хорошо», Мау сделал вид, что ест, а потом довольно заухмылялся; в качестве «плохо» Дафна изобразила, что её тошнит, — возможно, неподобающе для юной леди, но вполне реалистично). Они как-то разобрались со «здесь» и «там» и, кажется, с чем-то вроде «здесь камень» или «это птица». Мау был не очень уверен, но, по крайней мере, это было начало… неизвестно чего.

Они опять вернулись к песку. Мау нарисовал человеческую фигуру с ручками и ножками как палочки и произнёс:

— Мужчина.

— Мужчина, — повторила Дафна и забрала у него прутик. Нарисовала другую фигуру, с ногами потолще.

Мау задумался.

— Брючник? — спросил он.

— Человек, — твёрдо сказала Дафна.

«Что бы это значило? — задумался Мау. — Может, она хочет сказать, что только брючники — настоящие люди? Я вот не ношу брюк. С какой стати? Представляю, каково в них плавать!»

Он взял прутик и аккуратно нарисовал женщину из палочек. Она была такая же, как мужчина из палочек, но на ней была плетёная юбка из волокон бумажной лианы, а над юбкой он добавил два круга с двумя точками.

Дафна мгновенно выхватила у него прутик и нарисовала новую фигуру. Это, видимо, была женщина, но кроме юбки на ней была другая юбка, закрывающая верхнюю часть тела. Наружу торчали только руки и голова.

Сильно покраснев, Дафна воткнула прут в песок и вызывающе скрестила руки на груди.

Ага, понятно. Перед тем как уйти жить в хижину для незамужних девушек, его сестра вела себя точно так же. Что бы он ни сказал, что бы ни сделал — всё было не так, и он никогда не знал почему. Он рассказал отцу — отец только рассмеялся и сказал, что когда-нибудь Мау поймёт, а до тех пор лучше просто держаться подальше.